Муха - внучка резидента [= Муха и сверкающий рыцарь ] - Евгений Некрасов

— Неси карту, таз с водой и сито, — приказал Дед.

Маша разинула рот. Вода-то зачем?! Что ли, карта недостаточно мокрая?

Начинались разведчицкие секреты.

И пошло дело. Усталый Дед лежал на диване, а Маша порхала вокруг:

— Этот таз годится? А сколько воды наливать? А сито куда?

В конце концов установка для прочтения размокшей карты была собрана: табуретка, на ней таз, в тазу вода, в воде сито, в сите бумажный комок. Он был с округлыми краями, как обмылок, потому что завалялся в кармане сначала у Самосвалова, потом у Маши. Но в воде комок немного набух, распрямился, и стало видно, что это сложенный в несколько раз бумажный лист с обмятыми углами.

Дед взял столовый ножик и вилку и начал разворачивать бумажку в воде. Она часто рвалась, но Деда это не смущало. Он отгонял вилкой в сторону тонкие размокшие лоскутки, следя, чтобы они не комкались, а ровно ложились на сетку в дне сита.

— Дед, а ты какой разведчик был? — спросила Маша. — Который сидит на дереве и танки в бинокль считает или вроде Штирлица?

Ни то ни другое. Я занимался в основном промышленным шпионажем.

Ага, — с умным видом кивнула Маша, хотя впервые слышала о промышленном шпионаже. Но ей не хотелось показать себя дурочкой.

Дед заглянул ей в лицо и снова нагнулся над ситом с размокшей бумажкой.

— К примеру, одна страна делает новый истребитель-бомбардировщик, — начал он, орудуя ножом и вилкой. — Для него придумывают новые двигатели, новое оружие, новые легкие сплавы и даже особую краску. Тратят миллиарды долларов, пробуют, ошибаются и начинают сначала. И вот чудо-самолет готов. Вражеские зенитчики глазом не успеют моргнуть, как он вынырнет из-за горизонта и выпустит по ним ракету. Военные счастливы. Теперь авиация их страны будет самой сильной в мире!..

Гоняя вилкой в воде лоскутки бумаги, Дед складывал их один к другому на дне сита. Получалась не карта, а напечатанные слова:

«…лагодаря сравнительно небольшим размерам Ч.м. и его замкнутости климат во многом обусловлен влиянием окружающих пространств суши. Его континентальность проявляется в зна…»

Это учебник или энциклопедия, — заметил Дед. — Представляю, какая здесь карта!

Ты про самолет недорассказал, — напомнила Маша.

А что самолет? На него в России есть зенитная ракета. Она с ним разделается, как повар с картошкой. А все потому, что, когда самолет еще строился, наши конструкторы узнали его технические секреты. У них было время сделать против него ракету. Вот этим и занимались я и мои товарищи: добывали секреты и передавали в Москву.

Поддев ножом пласт бумаги, Дед перевернул его в воде, как страничку книжки. Действительно, на развороте оказалась карта с кусочком побережья от Новороссийска до Сочи. Ни Укрополь, ни остров Черная Скала не были обозначены на ней из-за своей малости. Самосвалов нарисовал их сам и поставил рядом с островом жирный крест.

Дед вытащил сито из таза. Вода стекла, карта и обрывки текста остались на сетке.

Высушить и выбросить, — заключил Дед. — Где только ваш Самосвал на милиционера учился? В кулинарном техникуме?

А что? — спросила Маша, хотя уже все поняла.

А то, что крестик тут занимает два квадратных километра, если не больше. По этой карте ничего не найдешь. А Самосвал ее ученым собрался показывать. Стыдно!

Ты дураком-то его не считай, — вступилась за милиционера Маша. — Какая была карта, на такой он и поставил крестик. А на море он сразу найдет нужное место. Ведь он здесь всю жизнь прожил и всю жизнь ловит рыбу.

При чем тут рыба? — не понял Дед.

Так она сейчас ловится на глубине, а через час уйдет на подводную гряду. На дне ведь, как на суше: и ямы, и горы. Самосвал все под водой знает, как будто пешком обошел.

Ну и молодец, что знает, — вздохнул Дед. — Только нам его карта не поможет. Без Самосвалова никто не найдет этого рыцаря.

А как ты собирался его искать? — спросила Маша. — У нас все равно нет подводной лодки.

Взяли бы напрокат акваланг.

Маша смолчала. Дед посмотрел на нее и догадался по глазам:

Я что-нибудь не то сказал?

Дед, у нас на весь город ни одного акваланга.

На нет и суда нет, — быстро отказался от своей затеи Дед.

Маша заметила, что он прячет глаза. Совсем как Петька, когда задумывает свою очередную шуточку.

Пришел Петька. Рабочие с тарного спасли его лодку и отнесли в сарай. Надо было ее починить, пока не вернулся Петькин папа. Заделать пробоину в пластиковой лодке нетрудно: ее просто заклеивают стеклотканью. Но Петьке нужна была вторая пара рук, чтобы ровно наложить заплату.

Дед смотрел телевизор. Повторяли новости с огородником Триантафилиди.

— Не скучай, скоро маму покажут, — сказала Деду Маша, помыла ему персиков и ушла с Петькой.

День еще не кончился, а в Укрополе уже случилось больше интересного, чем за весь год. Из-за этого Маша почти забыла, что Дед говорил про Петьку: «Он в тебя влюблен!» А сейчас вспомнила, потому что Петька вдруг стал мямлить и розоветь безо всякой причины.

Ма-аш, — тянул он овечьим голосом и норовил зять ее под руку.

Что? — Маша отходила на шаг.

— Да так… А я знаю про этого Триантафилиди. Он в Макарихин дом вселяется. По просьбе укропольского правительства.

— У нас мэрия, а не правительство.

Маш, да какая разница! Главное, теперь помидоров наедимся! — Петька глядел в сторону, а его рука кралась о воздуху, норовя сунуться Маше под локоть.

А то ты помидоров не ел! — отвечала Маша, приглядывая за рукой.

Петька замечал ее взгляд и прятал руку за спину.

— Таких, как у Триантафилиди, никто не ел, — шептал он, опустив глаза, как будто выдавал какую-то личнуютайну. — А он обещал весь Укрополь засадить гигантскими помидорами. Только ему нужен большой участок для опытов.

Разговор тут неважен, девочки, вы же понимаете. Петька мог бы говорить хоть о жизни на Марсе. Главное — как он при этом краснел, потел и блеял. Прав был Дед: бесшабашный «укропольский егерь» влюбился.

Можно, — указала Маша и загадала: если Петька возьмет ее под руку, то, так и быть, пускай подержится. А если опять будет мямлить…

— Что можно? — спросил Петька.

— Уже ничего, — отрезала она. — Не обижайся, но ты еще маленький.

— Я знаю, девочки нахалов любят! — вспыхнул Петька.

— Девушки любят уверенных. Сейчас ты стесняешься взять меня под руку. Потом застесняешься: вдруг старухи увидят, как ты взял меня под руку. А если нас дразнить начнут? Ведь ты бросишь меня!